Tennessee Williams
КРИК
Премьера
ИГРА ДЛЯ ДВОИХ
Дом Высоцкого на Таганке
Премьера на Таганке. «Игра для двоих. (Крик)»
Русский психологический театр, созданный выпускниками ГИТИСа, последователями школы Станиславского и Адлер, подвижниками искусства переживания, в основе которого лежит «method acting»
Игра для двоих. (Крик)
Драматическая постановка
Два человека заточены в холодном доме.
Брат и сестра играют в жизнь, которая была, которая могла бы быть и которой не будет никогда.
Феличе и Клэр пытаются убежать от самих себя и ото всех. Актеры, выброшенные обществом за бесполезностью. Тонкие, ранимые, обожжённые горем, не от мира сего — кому они нужны…
Город объявил их сумасшедшими. Простой и древний способ заклеймить заложников трагических обстоятельств, выбравших добровольное заточение. И вот уже можно бросать в них камни, можно обрекать их на голод. Как это возможно? На то дана бумага. Уильямс называет это «бюрократическим крючкотворством».
Но разве можно судить о людях только по тому, что о них говорят. Даже если человек кажется иным, не таким как все, ведет себя странно, прячется и закрывается ото всех — он ЧЕЛОВЕК. С чувствами, мыслями, страданиями. Заколачивать окна в его дом — обыкновенный фашизм. Это бесчеловечно.
Феличе и Клер кричат о помощи в оглушающей тишине. Никто не слышит. Они обречены жить со своей неутолимой болью. Боль не проходит, ей нет конца. Хэппи-энда нет. Выйти за порог, сойти со сцены равно что смерть.
А потому снова и снова играть плечом к плечу. Быть вместе иначе не быть. Сжав зубы, брат и сестра кидают друг другу очередную реплику спектакля для двоих.
Кто решится протянуть им руку? Зритель?
Пронзительный, жесткий и интеллигентный спектакль полный нежности и трепета.
Актерский гений заставляет прожить за 2 часа целую жизнь.
Аскетичное решение декораций усиливает идею иллюзорности существования и выводит на первый план настоящие эмоции, которые и есть театр, чему учил Станиславский, и чье учение редкость на московской сцене.
Спектакль-притча для тех, кто ищет психологический, глубокий театр с истинным переживанием здесь и сейчас
Брат и сестра играют в жизнь, которая была, которая могла бы быть и которой не будет никогда.
Феличе и Клэр пытаются убежать от самих себя и ото всех. Актеры, выброшенные обществом за бесполезностью. Тонкие, ранимые, обожжённые горем, не от мира сего — кому они нужны…
Город объявил их сумасшедшими. Простой и древний способ заклеймить заложников трагических обстоятельств, выбравших добровольное заточение. И вот уже можно бросать в них камни, можно обрекать их на голод. Как это возможно? На то дана бумага. Уильямс называет это «бюрократическим крючкотворством».
Но разве можно судить о людях только по тому, что о них говорят. Даже если человек кажется иным, не таким как все, ведет себя странно, прячется и закрывается ото всех — он ЧЕЛОВЕК. С чувствами, мыслями, страданиями. Заколачивать окна в его дом — обыкновенный фашизм. Это бесчеловечно.
Феличе и Клер кричат о помощи в оглушающей тишине. Никто не слышит. Они обречены жить со своей неутолимой болью. Боль не проходит, ей нет конца. Хэппи-энда нет. Выйти за порог, сойти со сцены равно что смерть.
А потому снова и снова играть плечом к плечу. Быть вместе иначе не быть. Сжав зубы, брат и сестра кидают друг другу очередную реплику спектакля для двоих.
Кто решится протянуть им руку? Зритель?
Пронзительный, жесткий и интеллигентный спектакль полный нежности и трепета.
Актерский гений заставляет прожить за 2 часа целую жизнь.
Аскетичное решение декораций усиливает идею иллюзорности существования и выводит на первый план настоящие эмоции, которые и есть театр, чему учил Станиславский, и чье учение редкость на московской сцене.
Спектакль-притча для тех, кто ищет психологический, глубокий театр с истинным переживанием здесь и сейчас
...Я написал ее, когда был на грани психического срыва, и переписал после моего предполагаемого выздоровления. Я был полностью НАПУГАН...
...Я стараюсь писать каждый день, потому что у меня нет иного прибежища...
…Переживая несчастье, разбитую любовь, смерть кого-то, кого ты любил или другие неурядицы в жизни, тебе нигде не найти утешения, кроме как в творчестве…
...СТРАХ - наш собственный знак мужества...
...Я вынужден был ЗАКРИЧАТЬ, и я сделал это...
Мария Следнева
АКТРИСА
«Если двое разговаривают, а третий слушает их разговор, — это уже театр.» Густав Холоубек
Живя свою жизнь мы везде можем наблюдать то, что нас так интересует в театре, различие лишь в сжатии информации, поступающей к зрителю.
Я никогда не хотела быть актрисой, а оказалось, что была ею всегда. Оставалось только найти своих Товарищей в этой игре.
Живя свою жизнь мы везде можем наблюдать то, что нас так интересует в театре, различие лишь в сжатии информации, поступающей к зрителю.
Я никогда не хотела быть актрисой, а оказалось, что была ею всегда. Оставалось только найти своих Товарищей в этой игре.
Ваня Семенов
АКТЕР
«Я человек, я посредине мира,
За мною мириады инфузорий,
Передо мною мириады звёзд.
Я между ними лёг во весь свой рост."
Арсений Тарковский
В театре соединяются миры. Создаются вселенные из людей, которые в них верят. Мы проводники этих измерений, главное найти Товарищей.
Люблю жизнь. Всегда чувствовал потребность впитывать ее в себя. Думаю, что я зависимый от этого человек.
Смеюсь над предназначением, но верю в счастье. Не понимаю танец, в нужном настроении слушаю оперу. Считаю, что только хорошая беседа должна заставлять человека говорить. Мечтаю жить по чести и совести. Не равнодушен к жульену и к абрикосовому варенью, не переношу коньяк и помидоры. Увлечен литературой, очарован музыкой, живу драматическим искусством.
Андрей Бутяев
Художник и режиссер
Жизнь — это не череда праздников вперемешку со счастьем. Мир устроен жестоко, мир, в котором нет хеппи-энда. Одиночество — одна из данностей, с которой мы живем. Художник обязан помочь человеку не загонять свою душу в бункер иллюзий об окружающей вселенской радости, а увидеть себя. Пусть неприглядного, мучающегося, страдающего. Я хочу, чтобы включился внутренний диалог. Сказали, чего не могли сказать, услышали, чего не хотели слышать.
Анна Емелина
Композитор
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело.
И только Воля говорит: "Иди!"
Редьярд Киплинг. «If”
Способность создавать новый мир, соединяя драму с музыкой - это единственная возможность почувствовать себя по-настоящему живым. Это мое выражение желанной свободы.
Но я свято верю, что, находя разные пути, все люди тянутся к этой возможности. Так давайте будем стремиться туда изо всех сил. Для этого нужно быть смелым и сильным, нужно принять боль и, пройдя через нее, прийти к свету.
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело.
И только Воля говорит: "Иди!"
Редьярд Киплинг. «If”
Способность создавать новый мир, соединяя драму с музыкой - это единственная возможность почувствовать себя по-настоящему живым. Это мое выражение желанной свободы.
Но я свято верю, что, находя разные пути, все люди тянутся к этой возможности. Так давайте будем стремиться туда изо всех сил. Для этого нужно быть смелым и сильным, нужно принять боль и, пройдя через нее, прийти к свету.
